После окончания Гусевской средней имени К.Маркса школы Володя Жолнин намеревался поступать в Московский Государственный педагогический институт на факультет «Русский язык и литература». Но от учёбы в институте юноше пришлось отказаться – начавшаяся Великая Отечественная война в корне изменила его планы на жизнь. В первый же день войны Володя вместе со своими друзьями – выпускниками из 10 «А» Димой Курицыным и Володей Сибирцевым обратился в военкомат с просьбой отправить добровольцем на фронт. В военкомате, узнав, что они только что окончили среднюю школу, посоветовали: «Зайдите через неделю. Ожидаем путевки на учебу в Ленинградское военно-политическое училище по разнарядке Наркомата обороны СССР».

     Но ждать пришлось пять месяцев. Их провожали в Красную Армию ранним утром 15 ноября 1941 года. 

     На железнодорожном вокзале и площади – столпотворение: много призванных в Красную Армию, а провожатых – еще больше. Произносились речи, кто-то голосил, кто-то молча глотал слезы, а с железнодорожных путей доносились громкие металлические звуки подаваемых вагонов военного состава.
Мать у Володи Жолнина – Надежда Федоровна – умерла в 1930 году, отец – Иван Афанасьевич – ушел на защиту Отечества в первые дни войны, поэтому провожала Володю на фронт тетя, Анастасия Федоровна Удалова – известная в городе и области активистка, коммунист, передовик текстильного производства, с первых дней ВОВ возглавившая промкомбинат, готовивший для фронтовиков нательное белье, телогрейки и т.д. Володю с одноклассниками направили в город Шую на учебу в военно-политическое училище имени Энгельса, только что перебазировавшееся из Ленинграда. Приятелей на комиссии разлучили, в училище попал Владимир Жолнин, у которого в роду были знаменитые родственники-революционеры. Но главным аргументом на положительное решение приемной комиссии было знание Жолниным немецкого языка.
Через полгода в звании младшего политрука Владимир Жолнин был направлен в блокадный Ленинград, но в пути его с группой командиров и политработников завернули на Волховский фронт в 4-ю гвардейскую стрелковую дивизию, которая вела тяжелые бои в районе Мясной бор – Грузино. В штабе дивизии получил назначение в политотдел на должность старшего инструктора по работе среди населения и войск противника. Работы было много: нужно было в боевых условиях проводить политзанятия, разъяснять партийные документы и сводки Совинформбюро. Сообщения о победах Красной Армии на различных фронтах поднимали моральный дух бойцов, вдохновляли их на самоотверженную борьбу с врагом. Он часто бывал в полках, батальонах, батареях, чтобы чувствовать настроение бойцов, чтобы поддерживать их в периоды неудач и поражений. Он как-то незаметно стал «своим»: бойцы оценили умение живо и интересно рассказывать, его склонность к юмору, смелость и товарищескую надежность, скромность и неутомимую работоспособность. Иногда он с группой разведчиков ходил через линию фронта разбрасывать листовки на неприятельской территории, а если удавалось, то и в самой фронтовой полосе, во вражеских траншеях и окопах. 

     Когда разведчики возвращались из ночных рейдов с захваченным «языком», на допросы приглашали Жолнина, как наиболее опытного переводчика и знатока немецкого языка. Сам Жолнин таковым себя не считал, хотя лучшего переводчика, чем он, в дивизии не было. 

     Пропагандистская работа, казалось, полностью захватила его. Нередко в блиндаже, склонившись над столом при тихом потрескивании солярки в самодельной лампе, он просиживал долгие ночи, корпея над планами политико-воспитательной работы. Потом как-то неожиданно для себя стал чувствовать влечение к литературе, писательству. Это чувство его посещало и раньше, еще до войны, когда учился в школе, но тогда оно было слабым, неосознанным до конца и возникало под воздействием прочитанных книг. В дивизионной газете «Фронтовая правда» стали появляться его статьи, очерки, рассказы, иногда и стихи. 

     Летом 1942 года В.Жолнину довелось участвовать в бою под Грузино. Оборона гитлеровцев проходила по старому парку бывшей графской усадьбы. Немцы здесь прорыли и оборудовали прочную защиту: сплошные траншеи, ходы сообщения, окопы, дзоты и доты. Видимо, рассчитывали надолго осесть здесь, прочно блокировав все возможные подступы к Ленинграду. Командование Волховского фронта подтянуло сюда второй дивизион 23-го артиллерийского гвардейского полка, 10 танков, 160-ю отдельную стрелковую бригаду. Орудия дивизиона были завезены и установлены напротив немецкой линии обороны. Прикрытые навесами маскировочных сетей, нацелились на фашистские укрепления. Рытье траншей и окопов производилось тоже ночью. Рано утром немцы должны были оказаться перед фактом начавшегося со стороны русских боя. Фактор внезапности – дополнительный шанс на победу, его нельзя упускать.
Жолнин вечером выступал перед бойцами артдивизиона с докладом о положении на Волховском фронте. Подробно обрисовал ситуацию под Грузино, раскрыл перед артиллеристами необходимость успешного исхода боя, от которого зависит судьба не только поселка, но и блокадного Ленинграда. Его выступление о подвиге ленинградцев в блокадном городе, чувствовалось, сильно впечатлило бойцов в преддверии завтрашнего боя, настроило их на решительные действия, вселило в артиллеристов уверенность в победе над агрессором. На ночь Жолнин остался на 5-й огневой батарее у орудий, поставленных на прямую наводку. Командир первого батарейного взвода, на днях прибыл после окончания артиллерийского училища, в боях еще не участвовал. Владимир Иванович решил его подстраховать. 

     В четыре часа утра четыре батареи по команде командира дивизиона ударили всеми орудиями по противнику. 5-я ничем не выдавала себя – молчала, оставаясь в резерве. Артподготовка длилась 30 минут, и как только смолкли орудия, на немецкие позиции двинулись наши танки, за ними – пехота. Жолнин смотрел в бинокль в сторону вражеской обороны. Надо признать, немцы довольно быстро оправились от обстрела, принялись торопливо поправлять позиции, перепаханные разрывами русских снарядов.
- Сейчас бы ударить по дзотам из наших орудий. Самое время, - подметил негромко младший лейтенант, он же командир огневого взвода.
- Не спеши, жди сигнала комбата, - предупредил Жолнин.
Танки и пехота продолжали движение к немецким позициям. Фашисты встретили атакующих шквалом огня. Танки остановились, а пехотинцы, одни, укрываясь за танками, другие, прижимаясь к земле, залегли.
- Теперь, пока наша пехота залегла, подбросьте фрицам огоньку! – слышится голос комбата в телефонной трубке, которую связист подал командиру взвода. Жолнин тоже услышал. Младший лейтенант вопросительно посмотрел на Владимира Ивановича. Жолнин утвердительно кивнул головой, и ободренный взводный сорвавшимся голосом скомандовал:
- Взвод! Слушай команду! Обоими орудиями по первым двум дзотам на левом фланге… Огонь!
Залп из орудий первого взвода сравнял с землей дзот, стоявший вторым на левом фланге. Первый продолжал вести огонь по залегшей пехоте. Второй залп заставил его смолкнуть. Рядом, из соседних укрытий, комбат ввел в бой два других взвода. 

     Они били по центру и правому флангу немецких позиций. Загрохотали и танковые орудия, внося свою лепту в разгром дзотов. Все это время по нашей залегшей пехоте хлестал свинцовым ураганом большой железобетонный дот из центра немецких позиций. По нему неоднократно стреляли прямой наводкой и танки, и орудия первого взвода, но снаряды, попадая в бока и купол, отскакивали рикошетом и рвались в стороне, не причиняя доту вреда.
- Надо что-то делать с дотом, товарищ политрук, - обратился к Жолнину младший лейтенант.
- Что предлагаешь?
- Надо попробовать прочность дота танком! Но подойти к нему лучше с фланга, не подставляясь под огонь амбразуры, - предложил младший лейтенант, его звали Володей Сиговым.
- Неплохая мысль! - подметил Владимир Иванович. - Но подходить надо нашему танку быстро, чтобы не нарваться на противотанковую гранату.
Тут же связались по телефону с командиром дивизиона, изложили суть замысла, тот поддержал и уже через 15 минут возле дота появился танк Т-34. Он остановился напротив амбразуры дота, направил жерло танкового орудия прямо в черную амбразурную пасть. Грохнул выстрел, но танк не стал ждать результата и вполз на купол, после чего медленно и гордо развернулся на полных 360 градусов. Дот осел, полыхая огнем и чадя густыми клубами дыма. 

    Прошло лишь несколько минут, чтобы понять: горит не только дот, горит и наш танк. Танкисты, видимо, тоже поняли это и пустили машину в глубину вражеского расположения, давя разбегавшихся гитлеровцев гусеницами. Пропахав немецкую оборону вдоль и поперек, круша попадавшиеся на пути блиндажи и другие бревенчатые сооружения, танк направился к лесу. Немцы ударили ему вслед из пушек среднего калибра. Танк, охваченный огнем, развернулся и пошел вновь на немецкие позиции. Раздавил одну из пушек, осмелившихся стрелять в него у леса, безжалостно расправился и с орудийным расчетом, растоптав всю обслугу тяжелыми гусеницами. 

     Танк сгорел вместе с экипажем, провалившись в глубокую воронку, оставшуюся после утренней артподготовки. Жолнин, наблюдавший за всем этим, пообещал сам себе: «Про поединок и вообще про сегодняшний бой обязательно напишу. Надо будет встретиться с командиром танкистов и взять у него исходные данные на каждого героя». Через несколько дней в «Фронтовой правде» рассказ «Подвиг танкистов» будет опубликован вместе с материалом «Бой под Грузино» под авторством Жолнина. 

     Но материалы предстанут перед читателями (бойцами Волховского фронта) через несколько дней, а пока бой под Грузино продолжался. Шли в атаку танки, за ними - гвардейцы 160-й отдельной стрелковой бригады. Орудия артдивизиона пока молчали, чтобы не побить наступавших пехотинцев, которые уже приближались к подножию германской обороны. Идущие впереди танки уверенно торили путь пехоте. Против танков фашисты выставили две противотанковые тридцатисемимиллиметровые пушки, которые ударили подкалиберными снарядами. Один танк сразу же загорелся, остальные продолжали движение ко второй линии обороны. Идущий последним танк остановился, дернулся, тут же, рыча, развернулся на полоборота и, наращивая скорость, направился к пушкам. 

     Жолнин, наблюдавший за боем с 5-й батареи, сначала подумал, что и этот танк подбили, но огня не было видно, и он понял - видно, специально отставший получил приказ уничтожить пушки, пока те не начали бить вслед удалявшейся танковой роте. У пушек расчеты засуетились, разворачиваясь навстречу танку, который с ходу наскочил на одно из вражеских орудий, смял его, а затем двинулся ко второму… 

     Гвардейцы 160-й бригады продолжали атаку. Немцы крепко вцепились в свою линию обороны. Два пулемета били длинными очередями в лица наступавшим. Но и наши не дремали, пользуясь всякой заминкой со стороны оборонявшихся, рывками, скачками, перебежками сокращали расстояние до решительной рукопашной схватки. Вдруг громко зарокотал пулеметными смертоносными очередями дот, до этого молчавший с самого начала атаки. Под первыми же очередями свинцового ливня первые ряды атаковавших были почти полностью выкошены! 

     Захлебнулась атака, залегли бойцы под губительным огнем дота. Кто-то из пехотинцев пополз к доту со связкой гранат, успешно добрался до огневой точки и метнул свой гремучий подарок в амбразуру. Но, видимо, немцы издалека приметили опасность и в момент броска успели закрыть боевую щель бронированной задвижкой. Связка гранат отскочила от дота и взорвалась у ног отважного пехотинца, который упал навзничь. 

     Сейчас надо во чтобы-то ни стало разбить в этой проклятой обороне последний дот. Но как это сделать? Мог бы выручить миномет, лучше полковой 120 мм калибра. Точного попадания двух мин в купол дота вполне хватило бы для вскрытия этого «ларчика». Но миномета на батарее нет. Даже ротного. Можно, конечно, попытаться расколоть его бетонные бока серией выстрелов прямой наводкой, но это только лишь в том случае, если пехота на время прекратит движение и заляжет.
Жолнин подозвал Сигова, приглушенно спросил:
- Следишь за боем?
- Так точно!
- И что видишь?
- В помощи нуждается пехота, товарищ политрук! Дот прижимает их огнем к земле. Несут большие потери. Если уничтожить дот, наши выбьют фрицев из траншей и окопов.
- Значит, надо приступать к уничтожению дота. Но нужен хороший наводчик. Для этого вполне может подойти твой Николай Золотов со второго орудия. Пусть целится в амбразуру и бьет на одном прицеле снаряд за снарядом. Но бить по амбразуре, когда я буду взмахивать рукой. Обрати внимание: я взмахиваю рукой, а ты, как командир взвода, командуешь «Огонь!». Это, чтобы наших пехотинцев, что у дота, не побить. И еще, если я буду стоять с опущенными руками, не стрелять, обязательно ждать, когда взмахну рукой. Все, иди к Золотову, объясни ему, что к чему. 

     Золотов понял с полуслова. Выпустил по доту восемь снарядов. Все они попали в лобную часть дота, ни одни не пролетел мимо, но амбразуру нашел лишь единственный - девятый. Исчезая в темной глубине огневого сооружения, полыхнул слепящим разрывом и повалил черными клубами дыма. Жолнин с Сиговым в порыве радости чуть не задушили меткого наводчика в объятиях. У орудия Владимир Иванович пожал всем бойцам расчета руки и торжественно пообещал, что будет ходатайствовать о представлении всего орудийного расчета к наградам. Кроме того объявил, что в дивизионной газете будет опубликован материал об их героическом участии в сегодняшнем бою. 

     Ночью в блиндаже под скудным светом солярового светца Владимир Иванович, закончив дело с планом работы на завтрашний день, переключился на обещание, данное артиллеристам - написал ходатайство о награждении бойцов расчета орудия 5-й батареи второго дивизиона 23-го артполка 4-й гвардейской стрелковой дивизии за слаженные, умелые действия при выполнении боевого задания под Грузино. 

     Этой же ночью, прокручивая в памяти мельчайшие подробности событий минувшего дня, начал работу над статьей об артиллеристах 5-й батареи. Старался художественно описать образы героев, их настроение, их межличностные отношения, действия перед боем, в бою и после, их характерные черты, и т.д. Закончил работу когда рассвело. Перечитал внимательно написанное. «Статья тянет на очерк и даже на рассказ, - подумал с улыбкой. - Это хорошо, на примерах статьи читателям будет над чем подумать и чему поучиться…». 

     Фронтовой путь Жолнина был длинным и опасным. С июня по август 1942 года он воевал на Волховском фронте, участвовал в тяжелых боях в районе Мясной Бор-Грузино. Ему приходилось часто бывать в подразделениях по специфике своей военной должности, напрямую общаться с бойцами и командиром. «Старательный и исполнительный политработник, грамотный и дисциплинированный, владеет немецким языком, - отзывался о Владимире Ивановиче в боевой характеристике начальник Политотдела 4-й гвардейской Краснознаменной дивизии старший батальонный комиссар Чувашкин. - Организовывал и проводил читки листовок и лозунгов для немецких солдат на передовых позициях. Большое внимание уделяется работе с разведчиками. В боевой обстановке смел и решителен». 

     В августе 1942 года 4-ю гвардейскую стрелковую дивизию перебросили под Сталинград. Как-то в ноябре 1942 года Владимир Иванович оказался на одном из участков уличных боев у стен цехов Сталинградского тракторного завода. Здесь сражалась и батарея второго дивизиона 23-го артполка 4-й гвардейской, ставшей родной для Жолнина, дивизии. Не преминул он заглянуть на хорошо знакомую еще по Волховскому фронту 5-ю батарею. Предполагал увидеть бойцов 1 взвода, но, к сожалению, оказалось, что артиллеристы в большинстве погибли в уличных боях, остальные ранены и вывезены на самолете на Большую землю и распределены по разным госпиталям. Только наводчик Николай Золотов продолжал боевую бессменную вахту у единственного уцелевшего батарейного орудия. Два бойца истребительного батальона выполняли функции подносчика снарядов и заряжающего. Орудие стояло в развороченном вражескими снарядами каком-то большом кирпичном сарае. Горел пол, подбираясь к орудию и нише со снарядами. Хотя наступило затишье, хлопот здесь было, как говорится, выше крыши: тушили пожар, разбирали пол, горящие доски и бревна выбрасывали во двор. Кое-как наведя порядок в боевой ячейке, присели на обгоревшее бревно с обвалившегося потолка. Жолнин обнял Золотова, закурили. Ни о чем не говорили, и без слов все понятно. Да и противник не дремал, открыл шквал огня по сараю. 

- К орудию! – отрывисто скомандовал Золотов. Мгновение и все оказались на «рабочем месте». Золотов повернулся к Жолнину и продолжил, обращаясь уже именно к нему: - Товарищ старший политрук, спасибо за помощь, но дальше мы одни управимся. Не поминайте лихом.
- А ты не гони! Дел невпроворот! Ишь! Прощаться удумал.
Жолнин побежал к нише, взял лоток со снарядами и потащил к орудию. Золотов произвел выстрел. Вражеский снаряд насквозь пробил кирпичную стену, на бойцов посыпалась кирпичная крошка вперемешку с крупными осколками кирпича. Один из бойцов упал, пораженный осколком снаряда. Второй - оттащил упавшего к стене, достал из подсумка перевязочный пакет и склонился над товарищем. Однако тут же выпрямился, безнадежно махнув рукой.
Золотов стрелял и стрелял, Жолнин едва успевал заряжать орудие, второй боец-истребитель бегом кидался от орудия к снарядной нише и обратно. Изредка Золотов шептал запекшимися губами:
- Врешь, вражина! Не возьмешь! Мы еще повоюем!
- Обязательно повоюем. И победу отпразднуем в Берлине. - отзывался Жолнин.
И снова гремели выстрелы. 

     Немцы пытались разобраться с неугомонным русским орудием путем яростных пехотных атак и даже рукопашных схваток. В таких случаях Жолнин выхватывал из ножен кинжал, подаренный ему еще на Волхове командиром дивизионной разведки, боец-истребитель доставал откуда-то винтовку с примкнутым штыком, а Золотов брался за лом и встречали горячего противника. Бойцы с соседних позиций в таких случаях не оставляли артиллеристов без помощи. 

     А потом снова гремели выстрелы. К вечеру орудие Золотова вместе со снарядами перебросили в другое место, обеспечив его полностью укомплектованным расчетом. Золотов и Жолнин расстались, пообещав друг другу обязательно встретиться в скором времени. Не получилось. У войны на все и вся свои планы. Как только появлялось хоть немного личного времени, Владимир брался за блокнот и писал, в результате чего в армейских фронтовых газетах появлялись статьи, очерки, рассказы, зарисовки, стихи о войне. Он описал много боевых эпизодов, которые зажигали бойцов на подвиг. Он и сам был хорошим солдатом: храбрым, смелым, решительным, умеющим наперед определить исход дела, часто сам был впереди идущих в атаку бойцов. 

     После Сталинграда Жолнина ждали бои на Юго-Западном, Южном, 3-ем и 4-ом Украинском фронтах, боевые действия на Украине, в Крыму и Молдавии. Он освобождал от фашистских захватчиков в составе советских войск Румынию, Болгарию, Венгрию, Австрию, Германию. Пришлось ему, получив ранения, поваляться и на госпитальной койке. 

     Награжден орденами «Красной Звезды», «Отечественной войны II степени», медалями «За оборону Сталинграда», «За взятие Будапешта», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг».
После войны продолжал службу в Германии, на военном флоте на берегу Татарского пролива, некоторое время жил на Украине, затем вернулся в родной Гусь-Хрустальный. Здесь работал литсотрудником газеты «Ленинское знамя», продолжал писать очерки, статьи, стихи. Являлся членом литературной группы при газете «Ленинское знамя», часто выступая со стихами перед школьниками и рабочими на предприятиях города.


                                                       (Валерий Владимиров